Крымские власти в августовских событиях 1991 года
Как разворачивались события в Крыму, пишет непосредственный участник бывший председатель Крымского рескома КПУ, председатель Верховного Совета Крыма Николай Багров в своей книге « Крым – время надежд и тревог»: «….М.Горбачев, на мой взгляд, никогда не знал, что получится в итоге. Он просто полагался на интуицию и на то, что при любом результате он будет на коне. Но, как показала история, он жестоко ошибся. Во время его пребывания в Крыму мы несколько раз разговаривали по телефону. В последний наш разговор (это было, наверное, 16 авгус-та) он пригласил меня лететь вместе с ним на подписание Союзного договора. Естественно, что я высказал сомнения, насколько это удобно.
Вылет самолета был назначен на 19 августа в 20.00. Мы согласовали все вопросы, связанные с отъездом президента, договорились с нашими службами о том, что нужно сделать. Рассчитывал использовать дорогу, чтобы обсудить положение в Крыму. Наметил для себя ряд вопросов, имеющих практическое значение для Крыма.
После этого ко мне подбежали помощник Р.Нишанова, народные депутаты Союза, в том числе К.Лубенченко, и спросили, что мне по этому поводу известно.
У меня, кстати, там, где я отдыхал, стоял и аппарат ВЧ. Он был отключен накануне, в воскресенье, где-то с 17 часов. Я тогда не понял, что он отключен. Подумал, что какая-то поломка. Лишь утром, когда все услышал по телевидению, снова поднял трубку – аппарат молчал. Тогда мне стало ясно, что он просто отключен.
– Скажите, пожалуйста, Николай Васильевич, а какие-либо действия по выяснению состояния здоровья президента М. Горбачева или обстоятельств его пленения, ареста или блокирования вы не пытались организовать на тот момент?
– Хочу сказать, что когда разговаривал с председателем комитета госбезопасности, то задал ему вопрос: могу ли я, скажем, поехать в Форос? Он ответил, что Форос блокирован и это бессмысленно. После того я попытался выйти на связь по аппарату ВЧ. Если учесть, что во время отдыха М.Горбачева до момента случившегося я с ним разговаривал трижды, то, сами понимаете, меня там знали телефонистки. Раз они меня не соединили, я понял, что действительно все блокировано. Поэтому какие-то шаги предпринять было просто невозможно.
На президиуме группа депутатов задала вопрос: могут ли они попытаться туда проникнуть? Я сказал, что в принципе это можно попробовать, но, по всей вероятности, исход будет таким, что не допустят. Группа депутатов (по-моему, четыре человека) это сделала, и действительно их не пустили туда.
–Мы оказались в странном положении: находясь в суверенной Украине, суверенном Крыму, были абсолютно бесправными в этом отношении. Как высшее должностное лицо до настоящего времени, я не имел права бывать даже на тех госдачах, которые есть в Крыму. И я на них практически не был. Вы меня спросите: был ли я на «Заре»? Нет.
– Знали ли вы о состоянии здоровья М.Горбачева?
– О состоянии его здоровья могу лишь сказать следующее. Когда у меня был последний раз разговор с М.Горбачевым, он мне сказал, что у него острая боль в спине. Но это, как он сказал, наверное, радикулит. Это было накануне, дня за два-три до того, как все случилось. Вот и все то, что я знал о состоянии здоровья М.Горбачева. Я знаю, что личный врач Михаила Сергеевича, который отдыхал там же, где и я, тоже пытался проникнуть на дачу, но его не пустили.
– А вы не связывались с милицией, пограничниками, КГВ, которые, наверное, знали, в том числе и начальник управления внутренних дел заявил, что он прекрасно знал о здоровье, кстати, и на вас ссылался…
– Я сказал на президиуме о том, что Михаил Сергеевич здоров. Я и сегодня об этом говорю. Понимаете, я не верил в версию этой болезни с самого начала. Потом многое стало понятно после этой пресс-конференции. Но я не верил в болезнь с самого начала. Каких-то попыток узнать я не делал, потому что…
– Вы знали, что он купался все эти дни?
– Нет, насчет того, что он купался, я не знал.
– Ну а то, что он здоров, вы Л.Кравчуку такую информацию давали в эти дни? 19-го? 20-го?
– Я с Л.Кравчуком на эту тему вообще не разговаривал. По другим вопросам мы разговаривали несколько раз. Первый раз я ему доложил обстановку в Крыму. Второй раз у нас с Л.Кравчуком была беседа после того, как мне стало известно, что в Крыму готовятся ввести чрезвычайное положение. Естественно, это меня обеспокоило. Я позвонил Л.Кравчуку, и мы с ним договорились, что никакого чрезвычайного положения до рассмотрения этого вопроса в Верховных Советах Крыма и Украины быть не может... А потом поддерживал с ним связь 21 числа.
– 19 числа какие-то совещания, заседания, в которых вы принимали участие, были?
– 19 числа собирал совещание реском партии, на котором я присутствовал. Ничего там определенного в поддержку ГКЧП не было сказано. Но я знаю, что товарищи собирали где-то партийные активы, где-то по каким-то другим причинам собирали людей. Я, кстати, на этом совещании высказал такую мысль, что не вижу целесообразности сбора, потому что не понимаю, с чем вы пойдете к людям, что вы им скажете, потому что та информация, которой мы располагаем, по сути не дает оснований для того, чтобы собрать людей. Других каких-то совещаний не было. Я еще раз говорю, что разговаривал с каждым председателем городского и районного совета.
Так я изложил все, что происходило в эти дни в Крыму вокруг Фороса. У нас тогда действительно было очень мало информации, поскольку все, что было связано с отдыхом президента СССР, находилось в непосредственной компетенции Москвы. Функции, скажем, нашего Управления КГБ сводились, по словам его председателя, к обеспечению безопасного проезда президента от военного аэродрома до въезда на госдачу. Попытки выяснить подлинную информацию у председателя УКГБ ничего нового не дали. Морские и сухопутные пограничники лишь подтвердили, что все идет в обычном режиме. Что же касается правительственной связи, то она обеспечивалась специально созданными подразделениями, замыкающимися на КГБ Союза, и на вопросы о том, что случилось, нам шли рекомендации заниматься своим делом.
Служба охраны президента отвечала, что М. Горбачев в безопасности. Но все это была конфиденциальная информация, ссылаться на источники тогда было не принято. Конечно, и в тот момент, и после возникало много неясных вопросов. За те дни я получил столь много противоречивой информации, что просто перестал удивляться. Многие вещи элементарно не стыковались с тем, что шло по линии официальных сообщений, что печаталось в те дни в газетах и что заявляли потом участники событий.
Вот как, к примеру, отвечал на нашей сессии командир отряда пограничных кораблей, обеспечивавших безопасность президента с моря, капитан 1 ранга И.Алферьев по поводу того, какие меры им были приняты тогда, когда они узнали о том, что президенту грозит опасность: «Мы, откровенно говоря, смеялись. Между 10-ю и 11 часами мы имели полную информацию: президент жив, здоров, находится на пляже. Звучал вариант, что пляж в рабочем состоянии, что находится там первое лицо страны, что члены семьи купаются. Мы все это наблюдали, никакой угрозы не было».
Или относительно сообщений в прессе о якобы появившихся в это время в районе Фороса 16 кораблях: «Я считаю так (сказал это и «Комсомольской правде») – блокады не было, 16 кораблей не было...».
В связи с муссированием слухов о передвижениях морских пехотинцев Игорь Викторович ответил: «Да, мы все наблюдали. Помимо нас, есть специальное подразделение в пограничном отряде. Это несколько подразделений по 30 человек солдат, которые несут службу, стоя вдоль периметра ограждения. В период 19-го и далее стояло 30 человек пограничников в парадной форме по стойке «смирно», как это делается везде. Вот и все, никаких там войск больше они не наблюдали, и я не наблюдал. Как неслась служба в варианте нахождения первого лица, так она и неслась».
В августе 91-го года многим в Крыму и Севастополе члены комиссии по расследованию деятельности ГКЧП задавали вопросы. Особенно всех интересовали события 21 августа.
Из стенограммы заседания комиссии по расследованию деятельности ГКЧП:
– Были ли вы лично, в самом деле, с вооруженными военнослужащими на аэродроме «Бельбек» и было ли такое на самом деле?
– Я действительно был на « Бельбеке». Чтобы было понятно, как я там оказался, могу рассказать немножко подробней. 21 числа выехал в Красногвардейский район, где у нас проводилось совещание с руководителями агропромышленного комплекса. Мы встречались с ними и вели речь о заготовке хлеба, о том, как определять нашу политику. После этого было посещение объектов показа. Ко мне в машину пошел сигнал. Я, к сожалению, на связь выйти не мог. Подъехал к конторе совхоза и позвонил в Симферополь. Мне сказали, что надо срочно возвращаться в город.
По той информации, которой он располагал, на «Бельбеке» должен был приземлиться самолет с представителями делегаций республик, государств для встречи с М.Горбачевым.
Я приехал на «Бельбек» где-то... ну, наверное, около 17 часов. Сейчас точно не пом-ню. Самолет, который прибыл, уже стоял. Других самолетов не было. Кстати, я въехал на «Бельбек» совершенно свободно. Никто меня не останавливал, никто не блокировал. Я, по крайней мере, никакой блокады не заметил…
– Это было 21-го?
– Да, 21-го. Никакой блокады я не заметил. Потому что обычно, когда М.Горбачев приезжал на отдых, то охрана была весьма заметна. А тут этого не было. По крайней мере, мы свободно въехали. В домике, который был там,- никого. Я видел, что ходят те, кому положено, кто обслуживает этот аэродром. Других я там не видел.
Выяснил, что никакого самолета, как сказал мне Л.Кравчук, в 18 часов не предполагается. Перезвонил ему и сказал, что это, видимо, какая-то ложная тревога, никакого самолета не будет. Мы договорились о том, что я останусь на «Бельбеке», поскольку к тому времени стало уже ясно, что летит другой самолет с российской делегацией.
Самолет с российской делегацией вошел в зону и запросил посадку на «Бельбек». После переговоров ему дали такое разрешение, и он приземлился на «Бельбеке». Естественно, здесь машин не было, кроме моей. Была еще машина из комитета госбезопасности Севастополя. Всего две машины. Я доложил И.Силаеву, что их ждали в Симферополе, поэтому здесь только такой транспорт. В мою машину сели И.Силаев, А. Руцкой, Е.Примаков, В.Бакатин. Остальные – в другую «Волгу» и «уазик» военных и поехали в сторону «Зари».
Поэтому я действительно был на «Бельбек»е от начала и до конца. Как только улетел М.Горбачев (я его не только видел, не только здоровался, но и разговаривал), я уехал домой.
К описанию этого дня я не хотел бы ничего добавлять. Хотя, конечно, были отдельные эпизоды, о которых я предпочел бы не говорить. Были и непонятные приказы перехватить самолет, нейтрализовать группу автоматчиков. Были попытки не допустить посадки самолета на «Бельбек». Но, во-первых, они по существу не меняют общей картины. Как я понимаю, никакого общего плана действий не было. Каждый действовал, сообразуясь со своим пониманием обстановки.
