Разговор по душам с Сергеем Кондратевским

В своих социальных сетях Ермаков перечислил севастопольские предприятия, созданные в свое время Кондратевским. Это — универмаг, хлебопекарня, судно, банки, страховые компании, благотворительный фонд, авиакомпания, торговые дома, дворец культуры, редакция газеты...

В 1994 году Кондратевский официально считался самым богатым человеком полуострова, владельцем «заводов, газет, пароходов». Также был активным участником общественной жизни города, избирался народным депутатом Крыма и Украины, пытался попасть и в севастопольский парламент, в котором несколько лет был депутатский блок его имени.

Александр Гофман: Привет, дорогой товарищ. Сколько ж тебе уже лет?

Сергей Кондратевский: Шестой десяток, мне 51 год. Вчера встретил Пархоменко. Он так изменился. Постарел. Ему, наверное, тяжело сейчас.

Александр Гофман: Ладно, Серёга, как дела-то?

Сергей Кондратевский: Нормально.

Александр Гофман: Что вообще происходит в жизни?

Сергей Кондратевский:

Купил снова холдинг, большой. В Севастополе есть такая фамилия как Криштэн. Я купил его холдинг.

Александр Гофман: Сколько стоит?

Сергей Кондратевский: 80 миллионов долларов.

Александр Гофман: У тебя были такие деньги?

Сергей Кондратевский: Ну почему? Чуть в долги влез, чуть-чуть было..

Александр Гофман: Вот, скажи мне, 80 млн. долларов — это значит, что за тобой стоят люди. Кто за тобой сейчас стоит? Постоянно за тобой стоял какой-то политик.

Сергей Кондратевский: Никогда никто не стоял. Хотелось, чтоб кто-то стоял.

Александр Гофман: Ок, проехали. Сегодня у тебя есть женщина любимая? Жена или просто подруга?

Сергей Кондратевский: Дочка есть.

Александр Гофман: Она где живёт?

Сергей Кондратевский: В Киеве (на момент интервью в 2016 году — прим. редакции).

Александр Гофман: То есть ты живёшь на два города — Севастополь и Киев.

Сергей Кондратевский: На Крым и Москву.

Александр Гофман: В Москве что у тебя там?

Сергей Кондратевский: Квартира, дача...

Александр Гофман: Скажи мне, пожалуйста, то, что произошло, Россия-Украина, Крым-Россия, как ты к этому относишься, почему ты убежал в Киев сразу?

Сергей Кондратевский: Неее, я убежал в Киев в 1998 году.

Александр Гофман: То есть ты там жил?

Сергей Кондратевский: Подожди, не в 1998, а в 1997 году.

Александр Гофман: Какие эмоции были, когда ты в Киеве наблюдал всю вакханалию, которая творилась в 2013 году? Что ты можешь сказать?

Сергей Кондратевский: Переживал.

Александр Гофман: По-хорошему переживали или …

Сергей Кондратевский:

Путин меня очень сильно огорчил … не зашёл в Киев.

Александр Гофман: Может быть... да, это хорошие слова.

Сергей Кондратевский: Украина для меня враг №1.

Александр Гофман: А как всё-таки получилось так, что тебя приписывают к украинским националистам?

Сергей Кондратевский: Нет, я тебе объясню. Для Украины я москаль, для России - хохол. И в этом, извините, междужопии, я уже 30 лет.

Александр Гофман: А сейчас ты куда себя относишь, в данной реалии 2016 года?

Сергей Кондратевский: Как и раньше. Во-первых, я человек советской закалки, как все мы.

Россия — это вот основное, всё остальное — второстепенно.

Александр Гофман: Т.е. у тебя политические взгляды — «не мешайте мне жить, и я никому не буду»?

Сергей Кондратевский: Нет. Я просто научился и так изначально держу эту марку. Всегда говорю то, что думаю. Это проблемно?

Александр Гофман: Ты же бизнесмен, это вредит тебе.

Сергей Кондратевский: Ну... тогда лучше иногда молчать, но не говорить. Но всё равно, в соцсетях обычно пишу.

Александр Гофман: Что от тебя СБУ хочет?

Сергей Кондратевский: Я же ещё офицер запаса. Звонят мне из военкомата, значит то-то-то... Я говорю, если вы мне сейчас дадите автомат, я его с удовольствием возьму и тут же продам.

Александр Гофман: Вот и давай перейдём на эту тему. У тебя был банк... У тебя было образование, чтобы открывать банк?

Сергей Кондратевский:

У меня были деньги. И у меня было два банка в Севастополе...

Александр Гофман: Как два, все говорят об одном!

Сергей Кондратевский: Сначала был СИНБанк на Хрусталях, а потом был второй, мы создали.

Александр Гофман: Но ты же не банкир... Простой парень и вдруг открываешь банк, как так?

Сергей Кондратевский: Порой не обязательно быть специалистом (смеётся). Набираешь специалистов банкиров, даёшь им работу...

Александр Гофман: Как ты почувствовал, что банк — это большие деньги? Хотя банковское дело — это сложное дело. А ты почувствовал прибыль и хоп... Ты аферист по своей сути?

Сергей Кондратевский: Нет. У меня отсутствует чувство страха, вообще от природы. У моих партнёров, с кем я работал, у них были свои банки. И первый банк, который создал, это был Севастопольский инновационно-коммерческий банк, который создал для себя.

Александр Гофман: Чтобы упростить себе жизнь?

Сергей Кондратевский: Да, брал кредиты, сам себя финансировал…

Александр Гофман: То есть, по большому счету, это могло быть дело всей твоей жизни, сейчас бы твой ребёнок мог бы стать банкиром по наследству.

Сергей Кондратевский: Нет, я бы не хотел, чтобы она была банкиром. Это опасно. Нельзя детям желать гадости.

Александр Гофман: Но у тебя же чувство страха отсутствует... Возможно, и у дочери тоже?

Сергей Кондратевский: У меня есть логика. Представь на секундочку. Ты мой ребёнок. Я купил, например, гостиницу, прошёл через всё, знаю от А до Я. Я крякнул, ты остался. Что происходит? Что с тобой будет? Тебя посадят в тюрьму, чтобы это всё забрать.

У меня есть логика.

Александр Гофман: Я считаю, что это сложная логика!

Сергей Кондратевский: Ребёнка родители могут наказать только одним образом, оставив ему большую собственность. Это касается и России, и Украины, и СНГ в общем. Вот, пожалуйста, в апреле в Севастополе выпустили Карельского Серёгу, 14 лет под следствием.

Александр Гофман: Он все 14 лет просидел в СИЗО?

Сергей Кондратевский: Да. Сейчас у него одна проблема — все фирмы и вся собственность, которая у него была, уже переоформлена без его участия на других лиц. Он сейчас бегает за Вернидубовым.

Александр Гофман: А при чём здесь Вернидубов? Что он может?

Сергей Кондратевский: ОПГ в Севастополе какая самая сильная была? Вернидубовская. Убивали, вешали, всё, что угодно, полный букет.

Александр Гофман: Вернидубов сейчас в Севастополе?

Сергей Кондратевский: В Киеве. Сын его здесь, вроде.

Сергей Кондратевский: Никак.

Александр Гофман: То есть для тебя эта тема закрыта.

Сергей Кондратевский: Я человек столичный. Ты бы сейчас поехал в Терновку жить? Во-первых, я работал и первый свой бизнес начинал в Севастополе. Потом, считай, с 1997 года жил в Киеве. Хорошо, допустим, приехал я, дальше что? В моём понимании, жить в городе? Надо чем-то заниматься.

Александр Гофман: Ну, так банк открой новый... Я первый вклад сделаю!

Сергей Кондратевский: Нет, зачем. Сейчас лучше покупать что-то готовое, или акции.

Александр Гофман: Дай совет для молодых и для взрослых. Думаю, многие прочитают и будут восхищены. Как разбогатеть?

Сергей Кондратевский:

Хотеть надо. Когда вы сильно хотите в туалет, вы всегда найдёте, где это сделать. И учиться надо. Не для диплома, а для знаний! Стать специалистом в своей области. Если ты сантехник, то лучший...

Александр Гофман: Вот смотрю на тебя и вижу лицо очень доброго человека, но, зная тебя, ты очень жесткий, жесточайший человек.

Сергей Кондратевский: Я всегда был таким.

Александр Гофман: Ты мог бы убить кошку, утопить котят?

Сергей Кондратевский: Знаешь, я всегда боюсь выходцев из села. Мне повезло, что моя мама преподаватель, то есть интеллигенция сельская. А теперь, представьте себе, дети, которые с детства рубят головы петухам, гусям, курам, свиньям, помогают разделывать их. Какие они должны быть?

Александр Гофман: Ты из села, но из интеллигентной семьи, всё равно этого насмотрелся. Поэтому в душе ты заточен под это... Скажи, ты бы убил человека?

Сергей Кондратевский: Нет!

Сергей Кондратевский: Я защищал город, я это всё знаю. Я не пускал сюда ни москвичей, ни москвичи крёстные не могли приехать. Я даже с ними не общался... не царское это дело. У меня была очень сильно поставлена информация. УВД могло знать о чём-то на второй день, я знал в этот день.

Александр Гофман: Поэтому и выжил?

Сергей Кондратевский: Да!

Александр Гофман: Покушения были на тебя?

Сергей Кондратевский: Да. Одно, на Героев Бреста. Там как было, я купил «Audi» и уже выходил в машину садиться и меня дёрнула... обычная женщина, там в магазине работала, мы ей помогли в чём-то и она хотела отблагодарить просто. Я остановился с ней поговорить. Минуту где-то или две. И вот я слышу взрыв. То есть если бы я сел в машину, было бы всё. Вот это первое покушение было.

Александр Гофман: С Поданевым общался?

Сергей Кондратевский: Я с ним дружил, это не секрет.

Александр Гофман: Это был твой выход из положения или он интересный человек был?

Сергей Кондратевский: Он очень интересный человек был и я долгое время, до 1994 года, даже не мог предположить, что он бухает. Пока не увидел. С ним очень интересно было.

Александр Гофман: А чему он мог тебя научить, он такой же парень из села.

Сергей Кондратевский: Ничему. Я понимал, с кем я общаюсь, это нужно было, чтобы самому выжить.

Александр Гофман: Ты общался со зверем и тебе это нравилось? Завёл бы лучше собаку...

Сергей Кондратевский: Знаешь, есть фильм «Особенности национальной охоты», там корова... Жить захочешь, ещё не так раскорячишься...

Александр Гофман: То есть с Поданевым была вынужденная дружба?

Сергей Кондратевский: Конечно. А он со мной дружил по одной простой причине.

Александр Гофман: Деньги его отмывал?

Сергей Кондратевский: Нет, я ему 100 тысяч долларов дал на партию.

Александр Гофман: А он что, такой бедный был... или такой богатый?

Сергей Кондратевский: Если тебе интересно, ты можешь целую главу этому посвятить. О Поданеве я книгу сейчас пишу, ты её продублируешь. По книге сейчас набиваю информацию. Но она страшная.

Александр Гофман: А ты думаешь, после этой книги ты останешься жив? Люди же всё равно остались...

Сергей Кондратевский: А о ком я пишу? Я пишу о той ситуации. Документалистику хочу сделать, её нету в городе, вот если взять период 88 и 97 — её нет, точнее она официальная.

Александр Гофман: Ну ты аккуратней, смотри.

Сергей Кондратевский: Буду. Но по большому счету здесь кто действующий? Дернидубов, Твердохлеб, Белобородов, Заичко. Про церковь я так, вскользь, но жестоко.

Про Алексия не пишу, зачем портить с Москвой отношения.

Александр Гофман: На сколько мне известно, у тебя очень плотное общение было с церковью, да?

Сергей Кондратевский: И остаётся. С епископатом я дружу по сей день. И мне очень сильно повезло, что я дружил с Владимиром Слободой. Он как отец для меня был. И владыка Крымский Василий, который сейчас на покой. Запорожскую епархию мы с ним делали вновь созданную.

Александр Гофман: Ты финансировал?

Сергей Кондратевский: Да.

Александр Гофман: То есть многие деньги твои уходили на благое дело.

Сергей Кондратевский: Монастыри, церкви... А коммунистов как я здесь победил? Первый! У меня 35 тысяч адресной помощи было. Я не собирался в политику. Это, когда СБУ на меня наехало, я в депутаты пошёл, а так бы я в жизни туда не пошёл.

Александр Гофман: СБУ жестко тебя прессовало?

Сергей Кондратевский: Очень. 4 млн. долларов просили.

Александр Гофман: Сидел в СИЗО?

Сергей Кондратевский: Четыре года под следствием закрытого режима. Через всю Россию проехал.

Александр Гофман: Ты рассказывал, что тебя жулики хорошо приняли.

Сергей Кондратевский: Вот так, за своего.

Александр Гофман: Почувствовали, что ты сам жулик?

Сергей Кондратевский: Нет, они же объяснили, что пока мы здесь сидим, ты за нашими мамами и бабушками присмотришь. Нашим родителям поможешь.

Александр Гофман: Как это пафосно...

Сергей Кондратевский: Пафосно, но это было.

Александр Гофман: Ты мне сейчас напоминаешь Кашпировского, который сюр проповедовал с серьёзным лицом.

Сергей Кондратевский:

Если меня молния два раза била, это не значит, что я Кашпировский.

Александр Гофман: Об этом обязательно расскажи подробнее.

Сергей Кондратевский: Кстати, никак не могу найти ответ. У моей мамы первого мужа убила шаровая молния, моего отца убила молния, меня два раза била.

Александр Гофман: У тебя есть какие-то доказательства?

Сергей Кондратевский: У меня есть свидетельство о смерти одного и второго.

Александр Гофман: Покажи шрамик какой-то... Как она тебя била?

Сергей Кондратевский: Я служил в Комсомольск-на-Амуре в ПВО. На посту находились в военном вагончике, там антенн - масса. Курить нельзя на боевом дежурстве! Выходить из вагончика нельзя. Курить жуть как хочется. В окно вагончика голову высунул и курю. Вроде и дождя сильного не было, немного шёл мелкий дождь. И вдруг, бабах, потом резкий свет и холод. Пошёл по телу холод и треск, как зубы рвут. Потом видишь себя со стороны.

У меня зубы за зубы зашли и поломались. Обувь сгорела, одежда обуглилась, а шрамов нет. Пролежал шесть дней в коме, а потом повезли к психиатру. Я стихами разговаривать начал.

Александр Гофман: Серьёзно? Думали, что ты кукухой поехал?

Сергей Кондратевский: Старая еврейка, психиатр, сказала, что за пару месяцев всё пройдёт. Представь, тебе вопрос в быту задают, а ты стихом отвечаешь. А все думают, что ты на приколе.

Александр Гофман: А шанс выжить был один из тысячи?

Сергей Кондратевский: Меня отец на руках держал, когда его молнией убило, а я живой. Первому материному мужу 33 года было и моему отцу 33. Как такое может быть? Божья рука?

Александр Гофман: О Боге хочешь поговорить?

Сергей Кондратевский: Нет, не хочу. Но я 30 лет пытаюсь освоить технику иисусовой молитвы.

Александр Гофман: Как это?

Сергей Кондратевский: Это своего рода православная медитация. Кстати, все дары святые получали только через иисусову молитву. Что такое медитация? Особое состояние подсознания души. Это сродни сигаретам, спиртному, наркотикам... Всё перечисленное — заменители состояния.

Александр Гофман: Ты во сколько лет программируешь себя на смерть?

Сергей Кондратевский: 92 — мне достаточно, дальше надоест.

Александр Гофман: Там тебя не ждут пока, тебя один раз уже проверили в армии. А почему 92?

Сергей Кондратевский: 92-й регион у нас.

Александр Гофман: С языка снял...Ты всегда чувствовал себя свободным?

Сергей Кондратевский: Всегда!

Александр Гофман: И даже в тюрьме? Как ты перенес эти этапы, столыпинские вагоны... ?

Сергей Кондратевский: На удивление, очень легко.

Мне нравится замкнутый образ жизни. И чем замкнутей, тем лучше.

Александр Гофман: Поправь меня, если я не прав, но, мне кажется, что тебя не деньги интересуют и, конечно, не результат. Тебе нравится, когда тебя узнают на улицах.

Сергей Кондратевский: Я переболел этим, это было.

Александр Гофман: Нет, это осталось и сейчас. Я это вижу.

Сергей Кондратевский: Точно тебе говорю — уже нет. Моя мама всегда говорила, что она хочет, чтобы у меня была трёхкомнатная квартира, стенка, машина и тебя показывали по телевизору.

Александр Гофман: Ты всё это сделал для мамы?

Сергей Кондратевский: В 30 лет сделал, а потом начал думать, что сделать ещё?

Быть знаменитым — это труд.

Александр Гофман: Давай поговорим о Меримском.

Сергей Кондратевский: Лёва Меримский помогал мне всегда. Я с ним дружу уже 20 лет. Самое интересное, ни одной сделки, ничего не было. А как нужна помощь — так он первый.

Александр Гофман: Ты с ним дружишь, как с Поданевым?

Сергей Кондратевский: Нет, Поданеву я нужен был, он не знал, кто за мной стоит. Когда по городу пошёл слух, что его убили под Киевом в перестрелке, ко мне приехал Королёв Юра и Богданов, они тогда в ОБХССе были. Они приехали в 5 утра и спросили, могу ли я узнать, жив ли он? Через два часа я им сказал, что он живой. Сколько перебили и прочее, но он живой. И после этого Поданев захотел со мной познакомиться. А денег у него тогда не было.

Александр Гофман: Ты тогда по острию ножа ходил?

Сергей Кондратевский: Мы все по острию ходили, но у меня охрана была очень сильная. Мне Краснодонов свою охрану отдал, когда на Москву уходил.

Александр Гофман: Сегодня из всех знаковых фигур, кто в то время что-то значили, остался один ты. Ещё кого-то назови, кто живой и в тренде.

Сергей Кондратевский: Чернявский, но он... а кто ещё. Они же все лупили друг друга. Почему я говорю, что бизнес опасен, если 2 учредителя. Я всегда говорил, что лучше маленькое, но своё. Ну зачем себе закладывать гранату под кресло?

Александр Гофман: Вернёмся в те времена. Всё жёстко, ты под прицелом...

Сергей Кондратевский: Привыкаешь. Первые полгода, уже привычка, точно так же, как в тюрьме.

Александр Гофман: Привычка вырабатывается, но разве можно к такому привыкнуть?

Сергей Кондратевский: Можно, многие, правда, ломались. Через месяц, через два, через полгода. Слёзы, истерики...

Александр Гофман: Скажи, как ты воспитывал свою дочь?

Сергей Кондратевский: В полной свободе, не ругал. Вот смотри, она разбила чашку. Уже разбила. Зачем на неё ругаться, когда можно научить бережно относиться к оставшимся? И она больше не била посуду, осторожничала. И так во всём.

Александр Гофман: С кружкой пример принят, ещё варианты?

Сергей Кондратевский: С учёбой то же самое. Будешь плохо учиться, ты ничего не достигнешь.

Александр Гофман: А есть дети на стороне?

Сергей Кондратевский: Нет.

Александр Гофман: Т.е. ты домашний человек, даже при всех твоих движениях? Тебе прям нравятся тапочки, халат...

Сергей Кондратевский: Я сильно домашний. Если у меня нет дел, самый лучший отдых — вообще не выходить из дома. Телевизор, документальные фильмы, кухня, зал, спальня, кабинет, в интернете что-то почитать. Всё! Могу по четыре дня не выходить.

Александр Гофман: Вообще странно, когда тебя на каждой улице знали в лицо...

Сергей Кондратевский: Да, день рождения для меня подвиг, свадьба — подвиг, на похороны я вообще не хожу никогда. Я всегда таким был, в больших компаниях всегда уставал от чужих мыслей. Они все хорошие, просто я быстро устаю.

Александр Гофман: Если сейчас тебе создать партию — это каторга?

Сергей Кондратевский: Неее, не хочу. Это слово «надо», насиловать себя надо.

Александр Гофман: Но ты же дружил из-за этого слова с Поданевым.

Сергей Кондратевский: Я создавал ему партию. А знаешь почему? Я приехал к нему на день рождения и он в одиночку выпивал… И я подумал, что сейчас вытяну его в политику и он бросит это дело. Потому как эти две вещи несовместимые. Мой юрист, Стариков, регистрировал ему партию.

Мы с Иваном Федосовичем Ермаковым эту партию придумали для себя, а отдали — ему. Я размалювал Поданеву как это всё красиво, и он согласился.

Александр Гофман: Скучаешь ли ты по тем временам?

Сергей Кондратевский: Нет, я не скучаю по тем годам, что я прожил. Никогда особо не вспоминаю прошлое и не скучаю. Смотрю на перспективу. Есть рыбалка на бычков, а есть на карпа. Там нужно выжидать по 5-6 часов, или же ловить мелкотню. Я сейчас ушел в тень и очень доволен этим. Хочется спокойной жизни без потрясений...

Александр Гофман: То есть с парашютом прыгать ты бы уже задумался?

Сергей Кондратевский: Сейчас уже да. Скажу так, у мужчины должны быть сложены три столпа: семья, работа и друзья. Убери хоть один из них, он зашатается. Было у тебя много друзей и тут предаёт один, другой, третий. Ты уже теряешь основу под ногами. Убери у тебя работу — ты не только теряешь, ты уже спотыкаешься. Потому что мужчина без работы, без занятия, без целеустремленности и ежедневного понимания, что ты нужен и что ты делаешь, ты уже зашатаешься. Ну и третье, убери ещё и семью — то всё. Это труп, пока ещё ходячий, потом и настоящий. Вот это должны понимать все.