Как нагота становится искусством, и почему людям приятно смотреть на обнаженность

Принято считать, что люди хотят хлеба и зрелища. Отметим, что особенно привлекательным зрелище становится именно тогда, когда содержит в себе элементы обнаженных частей тела. Обычно нагота считается проявлением безнравственности и развращения. Однако сегодня общество имеет весьма свободные взгляды. Когда же обнажёнка стала предметом искусства, и где грань между эстетикой и развратом?

 

 

 

Миссис Лора Хендерсон, владелица захолустного театра в лондонском Уэст-Энде в 1930-е годы исхитрилась убедить цензоров, что ее актеры будут оставаться неподвижными в течение всей пьесы, следовательно, мало чем будут отличаться от статуй, которым, как известно, обнаженными быть позволяется. Театр «Мельница» стал вскоре самым знаменитым и прибыльным театром Лондона, который не закрылся даже во время Второй мировой войны.

 

Театр-герой

История скандальной славы и героической доблести театра рассказана в британском фильме «Миссис Хендерсон представляет» с Джуди Денч в главной роли. Артисты полностью обнажались перед зрителями, и во славу равенства полов это должны были делать и актеры-мужчины. В тяжелые времена страха, воздушной бомбардировки и затемненных окон такие шоу приравнивались к военному подвигу и дарили радость уставшим людям.

 

Суровая цензура

Идея фильма вызвала противоречивые отклики. Нужно понимать, что к виду обнаженного тела на сцене не все еще привыкли. В далекие времена подобные начинания показались бы сумасшествием. Совсем еще недавно, в 1968 году, театральный цензор лорд Чамберлен лично проверял репертуарные планы театров, чтобы убедиться, что в пьесах не будут демонстрироваться голые тела или подразумеваться разлагающие идеи.

 

 

Падение нравов

Когда театральная цензура была наконец официально отменена, ее кончину отпраздновали с шиком: на следующий же день в Уэст-Энде состоялась шумная премьера мюзикла «Волосы». Манифест движения хиппи не мог не быть скандальным, и публика в равной мере была шокирована как показом обнаженных тел, так и сценами употребления наркотиков и смелыми высказываниями против войны во Вьетнаме.

 

Старомодная эротика

Еще одним плевком в лицо цензуре было ревю «O, Калькутта!» на либретто английского музыкального критика Кеннета Тайнона. Шоу представляло собой серию эротических танцев в исполнении актеров, полностью обнажившихся в первой сцене. Чтобы придать работе авангардный дух, к ней подключили Сэмюэля Беккета, Сэма Шепарда и Джона Леннона. Но даже в то время шоу сочли скорее старомодным, чем сексуально раскрепощающим.

 

Голый король

Актеры вовсю пользуются тем шокирующим свойством, которое оказывает нагота на публику. Король Лир является канонической ролью, сыгранной сотней великих актеров разных эпох. Но и в нее актеры пытаются привнести что-то новое, что якобы можно выразить лишь раздеванием. Тенденцию заложил Ян Хольм, обнажившийся в этой роли на сцене Национального театра в 1997 году. Постановка широко обсуждалась, критические отзывы варьировали от саркастических «Купи себе член!» до тщательного анализа шекспировской драматургии.

 

Волшебник и его палочка

Широко распространено мнение, что готовность обнажиться перед публикой является показателем приверженности профессии. Похвальные отклики от критиков и публики посыпались на голову Дэниела Рэдклиффа, когда тот решился предстать голым в драме Питера Шеффера в свои семнадцать. И хотя в сеть просочились сделанные телефонной камерой снимки «Гарри Поттера и его палочки», актер, кажется, не сожалеет о полученном опыте. Ничто так хорошо не разбивает репутацию звездного ребенка и не убеждает в серьезности актерского посвящения.

 

 

Театральная виагра

Несущий в себе сильный сексуальный заряд спектакль также оказался судьбоносным для Николь Кидман. Она дебютировала в 1998 году в пьесе «Голубая комната» Давида Хеза. В одной из сцен молодая звезда Голливуда должна была одеваться на виду у пускающей слюни публики, показывая лишь голую спину. Билеты на шоу исчезли из всех театральных касс со скоростью света, цена у перекупщиков доходила до 1000 £. Критик «The Telegraph» Чарльз Спенсер в своем часто цитируемом обзоре назвал это выступление «чистой театральной виагрой».